29 марта 2017 года

Игорь Панкратенко

От редакции "Россия навсегда": Автор Игорь Николаевич Панкратенко — эксперт Центра Сулакшина, доктор исторических наук.

Публикация для издания Haqqin.az

***

После состоявшейся в начале марта встречи Владимира Путина с премьером Израиля, когда стало очевидным, что Тель-Авив и далее сможет при полном невмешательстве российских систем ПВО наносить удары по сирийским правительственным силам, отрядам иранского Корпуса стражей исламской революции и силам движения Хизбалла, некоторые "горячие головы" в Тегеране выразили серьезные сомнения в том, что Роухани вообще нужно посещать Москву.

Причем, далеко не без оснований — тем и проектов, требующих согласования на уровне президентов двух стран, между Россией и Ираном сегодня практически не осталось. То же, что есть — вполне могут быть решены на уровне вице-премьеров и профильных министров, поскольку темы и проекты эти имеют весьма солидный "возраст", от пяти до семи лет, и "обсосаны" на техническом уровне до знаков препинания в различных меморандумах, протоколах и стенограммах заседаний всевозможных комиссий.

Но одно дело — более чем скромная реальность и совсем другое — требования публичной политики.

Накануне предстоящих в мае выборов президента Ирана основному кандидату от либералов и реформаторов Хасану Роухани просто необходимо подтвердить свою репутацию "шейха дипломатии", предъявить общественности хоть какой-то новый дипломатический успех. Поскольку прежние достижения на международной арене — в первую очередь "Венский пакт" 2015 года, Соглашения по ядерной программе — обернулись из прорывов и грандиозных успехов, как их в свое время характеризовали, тактическими паузами, с приходом Трампа в Белый дом благополучно закончившимися. Не говоря уже о проблемах иранской экономики, которые, как ни старались сторонники нынешнего президента страны, так и не удалось списать на предыдущую администрацию — новая их лишь усугубила.

Аналогичные требования публичная политика диктует и Владимиру Путину. За более чем полтора десятилетия пребывания на вершине власти, ни ему, ни его команде так и не удалось сформулировать сколько-нибудь внятного "иранского проекта", то есть понять, как можно использовать потенциал партнерства с Тегераном в интересах России.

Вершиной интеллектуальных потуг президентской команды стал действующий ныне сценарий, в котором московские телодвижения в иранском направлении служат средством легкого шантажа западных оппонентов: не примете нас в свои объятия — будем обниматься с Ираном. Большинство американских и европейских политиков эту "хитрую интригу" давно разгадало и к очередным обострениям ирано-российского "партнерства" относится с обидным для Кремля безразличием. Но на некоторых особо впечатлительных экспертов и журналистов эта интрига еще производит впечатление. Правда, таковых становится все меньше, слишком уж примитивны декорации и наигран драматизм. При таких исходных условиях визит Роухани в Москву просто не мог вырваться за рамки достаточно скучного протокольного мероприятия, оставившего за собой лишь бумажный след и легкое недоумение наблюдателей. 16 подписанных в ходе визита документов возможно, кого-то и могут впечатлить, но лишь ненадолго.

Скажу больше — документов могло быть подписано и тридцать, и сорок — в скучной и скудной реальности ирано-российских отношений это ничего не изменило бы. Здесь как раз тот случай, что никакое количество в качество не перерастет.

Единственным эпизодом, вызвавшим хоть какое-то оживление у наблюдателей, явилось заявление Владимира Путина о росте с 2015 по 2016 год объемов торговли между Россией и Ираном аж на 70%, до 2 миллиардов долларов. Откуда взялись эти цифры в президентском сообщении — совершенно понятно, помощники подготовили. А вот откуда они их выкопали — тайна великая есть.

Итак, итоговая цифра двухстороннего оборота 2015 года, подтвержденная и двумя сторонами, и независимыми источниками, с расхождением в плюс-минус несколько миллионов составляет 710 миллионов долларов США. Итоговая цифра 2016 года — около 1 миллиарда долларов. Очевидно, что ни 70%, ни два президентских миллиарда здесь, как говориться, и рядом не стояли. Впрочем, официальная российская статистика, как, впрочем, и везде, штука достаточно хитрая и необычайно склонная к чудесам — то об экономическом росте объявит, то сообщит через год (!) борьбы с курильщиками о росте средней продолжительности жизни граждан РФ сразу на год-полтора.

Критики и злопыхатели, относящиеся к словам Владимира Путина без должного благоговения, уже заявили, что российский президент и его советники попросту включили в общую статистику только еще наметившиеся договоренности по совместным проектам. Пусть так, но даже и в этом случае 2 миллиарда выглядят абсолютно ничтожным показателем на фоне внешнеторговых оборотов Тегерана с теми же Китаем, ОАЭ, Турцией и Южной Кореей, которые покрывают ирано-российские показатели, как Красноярский край — Швейцарию.

А пресловутый кредит Ирану в 2,2 миллиарда евро, речь о котором, замечу, идет уже почти год — это отнюдь не шаг вперед в экономическом сотрудничестве России с 18-й экономикой мира, а взнос за то, что Москве отведут пусть и скромную, но хоть какую-то нишу на иранском рынке, откуда она сможет наблюдать за тем, как агрессивно, напористо и методично работают в основных сферах этого рынка китайцы, южные корейцы, турки, немцы, французы и итальянцы. Для которых возможное недовольство Вашингтона развитием контактов с Ираном тоже и значимо, и может осложнить жизнь. Но не настолько, чтобы из боязни политических рисков отказываться от прибыли и преференций для национальных экономик.

Да, кстати, о российском экономическом "нашем всем" — нефти и газе. По словам российского президента, на встрече с Хасаном Роухани обсуждалось и "расширение сотрудничества в нефтегазовой сфере, в частности, совместные проекты по разведке, добыче и транспортировке нефти и газа". Есть сильные подозрения, что на обсуждении все и закончится, поскольку, как сообщает российское экономическое информационное агентство РБК, "главы нефтяных компаний на встрече президентов не присутствовали. Накануне им презентовали условия заключения нефтяных контрактов в Иране, и они взяли время на размышление". Процесс возвращения западных нефтяных компаний в Иран, равно как и борьба за долю в нефтегазовом секторе страны (а китайцы так и вовсе оттуда не уходили) длится уже более полутора лет, начавшись в аккурат после все еще думают… Мне могут возразить русской пословицей о том, что "семь раз отмерь". Да хоть семьдесят — отрезать просто скоро будет уже нечего.

Про все остальное — создание зоны свободной торговли между Ираном и Евразийским экономическим союзом, меморандумы о строительстве ТЭС "Сирик", об электрификации участка иранской железной дороги Гармсар — Инче-Бурун, о торговле электроэнергией и безвизовом режиме для туристических групп — даже особо и упоминать не стоит. Мелко это все для двух президентов, не их уровень…

Что же до наиболее "вкусной" части визита — состоявшегося между президентами диалога по региональным конфликтам, в первую очередь, разумеется, в Сирии и Афганистане — то в переводе официальных сообщений с дипломатического на человеческий итог выглядит следующим образом: поговорили. Не более того. Никаких решений по данным вопросам не состоялось, что вполне объяснимо и неизбежно.

Позиции Москвы и Тегерана в отношении Дамаска в частности и сирийского конфликта в целом все более расходятся в противоположных направлениях. В Афганистане России и хотелось бы поиграть свою партию, но ни особых рычагов влияния, ни достаточного внешнеполитического ресурса она там не имеет, а действовать совместно с Тегераном не собирается. Впрочем, и Иран, усвоивший сирийские уроки партнерства с Москвой, не горит желанием вновь наступить на грабли военно-дипломатического партнерства с Кремлем в "горячей точке". Это, собственно, все, что можно сказать о поездке иранского президента в Москву Столь невнятной, что обычно весьма щедрые на похвалы официальные масс-медиа оказались в растерянности — мухи, из которой можно было бы раздуть слона, при самом тщательном поиске так и не нашлось. Некоторые эксперты в Москве и Тегеране, правда, все же пробормотали о "стратегическом партнерстве", но их слова больше напоминали не связную речь, а ритуальную шаманскую скороговорку, которую положено произносить при каждом постукивании в бубен.

Что же до остальных, то самому восторженному комментатору, склонному к геополитическим фантазиям, стало ясно, что никакого такого "стратегического партнерства" между Москвой и Тегераном нет. И в ближайшем будущем не предвидится.

Плотное сотрудничество с Ираном, даже при соблюдении некоторых ограничений, вполне отвечает национальным интересам России. Но вот интересам российских правящих элит не отвечает от слова "совсем". Отношения с Тегераном были и остаются разменной картой Кремля в его партии с Западом. Что окончательно перестало быть секретом для иранской стороны. А потому двухсторонние связи, как бы пышно и многозначительно не пытались их представить остальному миру, все больше вырождаются в не несущие серьезной смысловой нагрузки протокольные встречи. Визиты ни о чем.

И.Н.Панкратенко 

Источник

***

ЕЩЕ ПО ТЕМЕ

Россия — Иран: почему стратегическая игра уступает место "тактической возне"?

Кремль для Тегерана: и не друг, и не враг, а как?